Разгар курортного сезона, Адриатическое побережье Италии. Тысячи одинаковых зонтов и одинаковых шезлонгов заполняют пляжи, тысячи тарелок с одинаковыми кушаньями ждут официантов на огромных кухнях, тысячи уборщиков, поваров, аниматоров, горничных и спасателей трудятся с утра до вечера, а тысячи отдыхающих делают вид, что счастливы. Документальный фильм "Вид на море" производит впечатление, когда смотришь его в августе в Локарно – курортном городе в итальянской Швейцарии. Здесь тоже все заполнено туристами, и каждый вечер на главной площади им показывают кино на большом экране – от "Города женщин" Феллини до "Путешествия на Южный полюс" – перед премьерой фильма Люка Жаке об Антарктиде на сцену выбегают экоактивисты и требуют покончить с глобальным потеплением. Кто-то аплодирует, кто-то букает, но курортного благолепия выходка не нарушает.
В переулке за площадью каждый день топчутся синефилы – со всех концов земли в Локарно приехали любители мексиканского кинематографа, чтобы посмотреть программу "Спектакль каждый день", которую подготовил кинокритик Олаф Мёллер, изучивший сокровища государственных и частных архивов в Мехико. Если представить фестиваль в виде живого организма, то эта огромная ретроспектива (36 полнометражных фильмов) – его хребет, без нее всё развалится.
Что мы знаем о мексиканском кино 1940–60-х годов? Для большинства зрителей эта эпоха связана лишь с именем Луиса Бунюэля, и ретроспектива подчеркивает масштаб нашего невежества.
Мерзкая жена-святоша донимает веселого таксидермиста
Красавица Мирослава Штерн, уроженка Чехословакии, покончила с собой в Мехико через несколько дней после завершения съемок "Попытки преступления" Бунюэля – говорят, что из-за любви к тореадору Луису Мигелю Домингину, который женился на актрисе Лючии Бозе. Бозе пережила свою соперницу на 65 лет, а мужа на 25 и умерла в 2020 году от ковида. В Локарно мы видим красавицу Мирославу (в титрах она оставляла только имя) в фильме "Проститутка", слишком смелом для 1951 года: миллионерша влюбляется в сутенера своей гулящей сестры, но в результате сама обречена идти на панель.
Сюжеты мексиканских мелодрам той поры неправдоподобны настолько, что кажутся мескалиновой галлюцинацией. Скромная рыбачка (кубинская красавица Нинон Севилья) становится наложницей крупного политика в Мехико, но верна своему деревенскому другу Хосе, по совместительству профсоюзному лидеру ("Возьми меня на руки", 1954). Певица думает, что ее дочь погибла в железнодорожной катастрофе, но малышка осталась жива и выросла в семье воздыхателя этой певицы вместе с еще двумя девушками, а мать до последней секунды не может понять, кто из них ее дочь ("Забытые лица", 1952) .
Доктор пришивает второй жене призрачные руки первой
Упражнения в других жанрах не менее занимательны. В "Скелете сеньоры Моралес" (1960, по рассказу Артура Мейкена) мерзкая жена-святоша донимает веселого таксидермиста, и тот хитроумно с ней расправляется. В "Зеркале ведьмы" (1960) отравленная первая жена безумного хирурга мстит из гроба своей сопернице. В конце концов доктор пришивает второй жене призрачные руки первой, и та втыкает ему в спину ножницы!
Мы видим на экране непобедимого супермена Санто, сражающегося с бандой женщин-вампиров, а затем и его пародийную подругу: эмансипе Маура Монти в фильме "Женщина – Летучая мышь" (1968) противостоит живущему на корабле злодею, который пожелал скрестить человека с рыбой и убивает лучадоров, чтобы выкачать секрет их шишковидной железы.
Один из самых редких фильмов ретроспективы – "Разум и преступление" (1961) – шел в Мехико 60 лет назад одну неделю в одном кинотеатре и был незаслуженно позабыт. Идет расследование убийства неизвестной женщины с парадоксальными экскурсами в криминалистику и обличением всевозможных пороков общества. Много диких заявлений, вроде того, что отпечатки пальцев проституток похожи на отпечатки шимпанзе, а серийные убийцы обязаны верить в приметы. Маньяк, работающий на сосисочной фабрике, преподносит своей жертве чучело дятла!
Интересно, что бы сказали мексиканские зрители 70 лет назад, если бы им показали фильмы из программы фестиваля в Локарно 2023 года? Например, драму Клаудии Рорариус "Защупанный": так я осмелюсь перевести его многозначное название Touched, поскольку героиня, отличающаяся избыточным весом и страдающая целлюлитом санитарка Мария, неистово щупает своего любимого пациента – полупарализованного греческого юношу. Несмотря на то, что полученная в драке травма лишила Алекса мужской силы, эта пара все же пытается заниматься любовью и увязает в пылких отношениях, достойных мексиканской мелодрамы.
Столь же нетривиальный дуэт возникает в фильме многообещающего дебютанта Симоне Боццелли "Патагония": деревенский дурень влюбляется в инфернального клоуна и становится его партнером и сексуальным рабом. Такой рассказ о tainted love могла бы написать Фланнери О’Коннор, а если бы существовала награда за самоотверженность, ее следовало бы вручить актерам Андреа Фуорто и Аугусто Марио Русси.
Кровь и кишки перемешиваются с жемчугами на каннибальском пиру
Но все эти смелые интриги кажутся пресной банальностью рядом с тем, что происходит в трилогии великого фантазера Бертрана Мандико "Райнер, порочный пес в Долине Черепов", "Конанн", "Мы, варвары". Центральный фильм был показан в мае на Каннском фестивале, в Локарно прибавились пролог и эпилог. История Конана-варвара снималась в Люксембурге во время ковидного локдауна, когда казалось, что мир мчится к ужасающему финалу, и это чрезвычайно пессимистичное кино: кровь и кишки перемешиваются с жемчугами на каннибальском пиру, предвещая конец света.
Конанн приобрел не только одно беззвучное "н", но и поменял пол. Теперь это свирепая амазонка, которая сожрала собственную мать и многократно убивает саму себя из будущего, поэтому ее играют 6 актрис, от девушки-воительницы до старухи-королевы. Мужчин почти нет, миром заправляют роскошные лесбиянки, и мир этот состоит из декораций Flaming Creatures, Crash, Naked Lunch и прочих вычурных фильмов. В любовном услужении у Конанн находится женщина-собака Райнер, которая оборачивается самой Смертью. Все это выглядит так, словно Пьер и Жиль под мескалином пересняли "Трудно быть богом".
Кенопсия – чувство тревоги и любопытства, которое возникает в заброшенных местах, и в фильме Дени Коте "Мадмуазель Кенопсия" его олицетворяет девушка, обитающая в заброшенной монреальской больнице. Передача "Голоса Америки", которую мадмуазель Кенопсия слушает, посвящена концепции лиминальных пространств – покинутых людьми помещений, обладающих нездоровой притягательностью. Именно в таком liminal space она и живет, хотя посетители иногда появляются: взвинченная женщина, произносящая монолог о красоте жестов курильщика, женщина-конфидент с кособоким тортиком и толстопузый электрик – в него Кенопсия мгновенно влюбляется.
Такова сказка о принцессе, заточенной в замке, и замок этот состоит из пустых помещений, издающих неописуемые звуки, которые Кенопсия пытается расшифровать.
Дени Коте говорит, что снял фильм о своих тревогах, и для тревог есть основания: у него почечная недостаточность, из-за которой он не смог приехать на премьеру "Мадмуазель Кенопсии" в Локарно. Но в тот же день из Квебека пришло сообщение о том, что нашелся добрый донор, готовый пожертвовать почку великому режиссеру.
простоволосая женщина самозабвенно нюхает кокаин, а потом улетает в Европу
Не смог приехать в Локарно и Али Ахмадзаде, ставший лауреатом главной награды фестиваля; режиссера не выпустили за границу иранские власти. Более того, они добивались, чтобы снятый без разрешения цензуры фильм вообще не был показан. Министерство безопасности Ирана ведет расследование, которое, как мы знаем из истории преследований иранских независимых режиссеров, может завершиться арестом. В самом деле, "Критическая зона" отважно нарушает табу исламского государства. Главный герой – драгдилер, живущий в своем подпольном мире, – кажется кем-то вроде мудреца-знахаря, обещающего пациентам-клиентам забвение. Его лекарства – марихуана, гашиш, алкоголь, свободная любовь. Вероятно, даже то, что единственное близкое существо у героя – собака ("нечистое животное"), является вызовом клерикальной цензуре. Быть может, власти смирились бы с этим фильмом, если бы порок на экране был наказан, но он торжествует и простоволосая женщина самозабвенно нюхает кокаин, а потом улетает в Европу.
Почетным гостем фестиваля стал Цай Минлян, получивший награду за режиссерские достижения. В прошлом году полная ретроспектива его фильмов прошла в парижском музее Помпиду, и цикл о медленно бредущем по миру монахе показывали как мультиэкранную инсталляцию. В Локарно Цай Минлян приехал со своим партнером Аноном. История их знакомства рассказана в фильме "Дни" (2020), теперь же Анон стал героем новой выставки Цая. В галерее, расположенной в подземельях у замка Висконти, появился своего рода митреум, храм Анона: зритель должен подняться по ступеням в пещере к разрисованному экрану, а там Анон разговаривает по телефону. Цай говорит, что, не понимая ни слова, наслаждается тем, как Анон говорит по-лаосски, и приглашает зрителей полюбоваться этим зрелищем. На вернисаже Анон спел для нас лаосскую песню, и публика была очарована.
Еще один – заранее не анонсировавшийся – приз за заслуги получил Барбе Шредер, режиссер, продюсер и актер, впервые появившийся на экране 60 лет назад в "Булочнице из Монсо" Эрика Ромера.
Кавалло пишет картины, будто составляет головоломку, объединяя десятки фрагментов в гигантское полотно
В пестрой фильмографии Шредера выделяется документальная трилогия об отвратительных людях – диктаторе-каннибале Иди Амине (1974), адвокате дьявола Жаке Вержесе (2007) и буддистском монахе-нацисте, вдохновившем геноцид рохинджа в Бирме (2017).
Теперь Шредер объявил, что разобрался со злом. Его новый фильм "Рикардо и живопись", показанный в Локарно, – о добром художнике Рикардо Кавалло, аргентинце, давно живущем во Франции. Кавалло пишет картины, будто составляет головоломку, объединяя десятки фрагментов в гигантское полотно: порой части можно переставлять местами, и тогда появляется новый пейзаж. Его работы покупала Симона Вейль, а Шредер дружит с ним 40 лет.
На завтрак, обед и ужин Кавалло ест рис, в любую погоду держит окно своей студии нараспашку и много читает. В фильме он рассказывает о прочитанном ("Иосиф и его братья", полное собрание сказок 1001 ночи, "Человек без свойств", "Мастер и Маргарита") и показывает работы любимых художников: рисунки в пещере Ласко, Фаюмские портреты, Караваджо, а на первом месте у него Веласкес. "Рикардо и живопись" – путешествие по истории искусств и попытка заглянуть в будущее: среди учеников Кавалло – шестилетний художник по имени Аполлинер, обладающий несомненным дарованием.
Мир отвратителен, его можно только материть и высмеивать
Героиня романтического фильма Лучиана Брату "Анджела едет дальше" (1981) путешествовала за рулем такси по еще не снесенным Чаушеску кварталам в центре Бухареста. Раду Жуде в фильме "Не ожидайте слишком многого от конца света" сотворил новую Анджелу, женщину-пантеру, живущую в спятившем мире, где каждый за себя, а Бог против всех. Современная Анджела ишачит на австрийскую корпорацию, которую представляет железная женщина, праправнучка Гёте. Есть в фильме и хороший колонизатор – немецкий треш-режиссер Уве Болл, который играет сам себя и вдохновенно проклинает тупых кинокритиков.
Мир отвратителен, его можно только материть и высмеивать ("Годара усыпили как кошку"), что и делает Анджела, записывающая для инстаграма ролики в виртуальной маске тупого мужлана, рыгающего и пердящего. Феерия завершается съемками рекламы техники безопасности для австрийской фирмы: пострадавшему на производстве рабочему не позволяют произнести ни слова правды, он только поднимает куски зеленого картона, на которых напишут что нужно.
В этом мире мы ходим по крыше ада, созерцая цветы
"Анджела едет дальше" (с постаревшими героями этого фильма встречается новая Анджела) снимался по законам коммунистического кинематографа, но корпоративная цензура в наши дни бывает еще свирепей. Как и 50 лет назад, спасением от обезумевшего мира становится черный юмор, и среди титров в финале появляется хайку Исса Кобаяси: "В этом мире мы ходим по крыше ада, созерцая цветы".
Раду Жуде получил приз жюри в главном конкурсе и произнес со сцены "Слава Украине!", а награда за лучшую режиссуру досталась украинскому режиссеру Марине Вроде за фильм "Степное". Его замысел возник задолго до начала полномасштабной войны, но события последнего года неизбежно меняют восприятие этой истории об умирающем советском мире. Глухая украинская деревня, в которую возвращается главный герой, чтобы навестить захворавшую мать, живет в прошлом, примет современности здесь почти нет, разве что едва ловящие сигнал мобильные телефоны. Всё остальное – из былых времен: люди, вещи, разговоры. В фильме снимались непрофессиональные актеры и звучат подлинные воспоминания деревенских стариков о давно прошедшей эпохе. Марина Врода мастерски соединяет документальные и игровые эпизоды, создавая пространство, где время навсегда остановилось. Одна лишь Смерть способна похитить его обитателей, и ее прихода они ждут без тревоги.
Еще несколько сеансов, заслуживающих упоминания:
– "Калифорния прямо впереди" – безупречно воскрешенная миланской синематекой немая комедия 1925 года: джаз-банды, коктейли, автомобильные гонки и прочие чудеса roaring twenties;
– прощальный фильм Поля Веккиали (1930–2023) "Здравствуй, язык" – посвященная Годару, но не имеющая ничего общего с его манерой малобюджетная драма о блудном сыне. Длинный разговор обо всем на свете: от гибели родственников до кулинарных пристрастий. В роли благородного старца – сам Веккиали;
Вооруженный ночной сторож возмущен пьесой "Рогоносец" и берет актеров и зрителей в заложники
– киносимфония Стефана Бретона "Первые дни" о собирателях водорослей, металлолома и пляжного мусора; инсталляции, годные для музея современного искусства, создает само море. В финальных титрах закономерная благодарность Жану Эпштейну;
– "Семья Джакометти", история Альберто Джакометти и его близких. Говорят люди, которые знали художника, умершего в 1961 году: родственники, дружившая с ним фотограф Сабина Вайс и его последняя модель, которую Джакометти встретил, когда она работала официанткой в деревенском трактире. Жизнь его братьев – несчастливого в любви скульптора Диего и прожившего 105 лет архитектора Бруно Джакометти – не менее увлекательна;
– абсурдистская комедия плодовитого Кантена Дюпье "Янник", что-то вроде притчи об отношениях искусства и его потребителей. На этот раз никаких исполинских мух, говорящих кожаных курток и прочего сюрреализма. Вооруженный ночной сторож возмущен пьесой "Рогоносец" во второсортном театре и берет актеров и зрителей в заложники. Всё хорошо, особенно Рафаэль Кеннар в главной роли, но финал удручающе банален;
– отреставрированная версия фильма Клода Горрета "Если солнце не взойдет" по издававшемуся и в русском переводе роману Ж.-Ф. Рамю. В 1937 году крестьяне в швейцарской горной деревушке поверили в пророчество о вечной зиме и готовятся к апокалипсису, пока радио сообщает им ужасные новости из раздираемой гражданской войной Испании. Этот сюжет приобрел несомненную актуальность сейчас, когда мрак 30-х годов вернулся, но в Локарно к концу света не подготовились и не ждут от него слишком многого.
