Красоту острова Уэсан первым из кинематографистов обнаружил Жан Эпштейн. Он снимал здесь “Край земли" (1929), фильм о маленьких несчастьях тружеников моря. В ту пору искусственно созданные образы начали переполнять и загрязнять мир, а в наши дни они производятся ежесекундно, поскольку у каждого имеются технические средства, чтобы запечатлевать и модифицировать реальность. Зачастую образы эти отвратительны – как снятые камерой телефона кадры российских обстрелов жилых кварталов в Украине. Такие сцены шокирующе контрастируют с тропинкой белых ромашек, пеной морского прибоя, закатом над волнами, колыханием трав. Элизабет Персеваль и Николя Клотц в фильме "Новый мир! (Мир заново)" предлагают вернуться на край земли, в Уэсан, и там воссоздавать изначальное кино, которое появилось в незапамятные времена вместе со светом, – ведь изображение на пленке способен породить только свет, дарованный Творцом всего сущего. Вернуться от испачканной мещанами современности к бунтарской поэзии – в фильме ее олицетворяет Дезертир-итальянец, который бродит по девственному побережью Уэсана и декламирует стихи о приливах, вихрях и опускающихся на морское дно мертвецах. Его, неопознанного пророка, проклинают пошляки-крестьяне: "Ты пугаешь овец. Баста!"

Премьера "Нового мира" проходит на FID Marseille, и главной героиней кинофестиваля в этом году становится художница Лор Пруво, которая тоже пытается пересоздавать вселенную, дарить новые имена предметам и явлениям. В одной из видеоработ Пруво рассказывает, как на ее постель с небес свалились морковка, лимон, луковица и помидоры, пробив потолок и оставив в нем отверстия в виде своих очертаний. Но ни родственники, ни кюре не желают поверить, что это знак, посланный Всевышним.

Выставка Пруво в Марселе называется Oui will take care of you. Английское "Мы" заменено на французское "Да", смысл тривиальной фразы разрушен, и это один из примеров игры, которую Пруво ведет с шаблонами человеческой речи: sea превращается в see, буквы меняются местами, рассказчица переходит с одного языка на другой так проворно, что зритель не успевает опомниться.

Мы привыкли считать фильмы Пруво элементами инсталляций на выставках (одна под названием Ohmmm age Oma je ohomma mama сейчас проходит в Вене) и смотреть урывками, а на Марсельском фестивале их впервые показали на большом экране в цикле из четырех программ. Оказалось, что и без скульптурного обрамления это замечательное кино – новаторское, стремительное, забавное. Две нагие богини обнаруживают яичницу в небесах, пейзажи пролетают за окном, Аньес Варда выходит в костюме картофелины, красавчик лижет каменного голубя, блюет котик, неистовствует пророк, палец протыкает подгнившее яблоко, раскрываются и захлопываются бутоны. Лор Пруво предлагает исследовать мир глазами осьминога, и зрителям достаются осьминожьи маски, сделанные для позапрошлой Венецианской биеннале, где французский павильон превратился в пещеру владыки морей.

Фильм Майкла Салерно называется "Сердце мастурбатора", поскольку режиссер-дебютант увидел это словосочетание в биографии художника Генри Дарджера и оно его заворожило. Но на экране никто не онанирует, а юный герой интересуется исключительно интернет-игрой "Синий кит". В свое время об этой игре, якобы подталкивающей подростков к самоубийствам, страстно и не очень убедительно писала "Новая газета", но это не только российский феномен – теперь суицидальные киты вдохновили австралийского режиссера, живущего в Париже. Майкл Салерно работал оператором у Денниса Купера, и его режиссерский дебют явно вдохновлен идеями американского писателя, завороженного тягой красивых подростков к смерти. В фильме Салерно ангелоподобный юноша (актера так и зовут – Анж Даржан) становится жертвой безымянных онлайн-манипуляторов, которые предлагают ему испытания на выносливость – просыпаться среди ночи, сбрить роскошную шевелюру, отказаться от своих вещей, поджечь отчий дом, ну а трагический финал зритель легко может предугадать. Со времен "Страданий юного Вертера" подобные сюжеты не утратили своей привлекательности. О движении хрупкого молодого человека к смерти рассказывает и фильм "Художники в опасных зонах". ЛГБТ-активист Лионель Суказ снимал в 1992–93 годах своего друга Эрве Куэргу, поэта и художника. Куэргу работает, участвует в заседаниях редакции журнала Gay Pied, курит траву, пьет вино, выглядит счастливым, но мы знаем, что он обречен, поскольку болен СПИДом. И вот финал – надгробный камень.

В январе 2023 года умер Поль Веккиали, сделавший человека, умирающего от СПИДа, главным героем своей драмы "Еще раз" (1988), и сейчас, когда в Марселе показывали этот фильм, в зале слышны были рыдания – возможно, вызванные тем обстоятельством, что Жан-Луи Роллан (1942–1992), сыгравший главного героя, тоже стал жертвой этой болезни. FID Marseille подготовил ретроспективу Веккиали, а его самый известный фильм "Женщины, женщины" (1974) представлял режиссер Серж Бозон, экстатически утверждавший, что это не кино, а чудо.

Кинокритик Борис Нелепо – о фильмах Поля Веккиали

Поль Веккиали дебютировал в кино в 1961 году картиной "Маленькие драмы", в те же годы публикуется в Cahiers du cinéma, а уже после второго полного метра "Уловки дьявола" (1965) Франсуа Трюффо объявляет его единственным наследником Жана Ренуара. Премьера последней картины "Приветствие языка", импровизационного посвящения Жану-Люку Годару, должна пройти в августе 2023 года на кинофестивале в Локарно. Таким образом, активная кинематографическая жизнь Веккиали охватывает чуть более шестидесяти лет. По такой краткой биографической сводке может сложиться впечатление, что перед нами ещё одна фигура французской "Новой волны"; и хронология, и близкий круг на это вроде бы указывают. На самом деле подлинное рождение Веккиали как режиссёра произойдёт позднее, после съёмок фильма "Женщины, женщины" в 1974 году, когда "Новая волна" уже разделилась на множество индивидуальных судеб, а Cahiers du cinéma ударились в маоизм. Веккиали продюсировал Жана Эсташа, автора "Мамочки и шлюхи" (1973), ещё одного манифеста уже нового французского кино, родившегося в тени "Новой волны".

У этого фильма невероятный, неисчерпаемый потенциал, который меняет жизнь каждого поколения синефилов

Как всегда бывает после смерти крупных художников, теперь Поля Веккиали называют великим режиссёром, классиком. Это конечно не так. Сам он, наверное, считал, что ему удалось превзойти Ренуара, Пазолини, Трюффо, и потому такое отношение ему польстило бы. Но от режиссёров так называемого первого ряда его отличает, пожалуй, то, что всё же он в первую очередь автор одного великого фильма (что не означает "режиссёр одного фильма", внимание!), и это "Женщины, женщины". У этого фильма невероятный, неисчерпаемый потенциал, который меняет жизнь каждого поколения синефилов. Страстным поклонником фильма стал Пазолини. Он тут же позвал картину на фестиваль в Венецию, устроил там небольшую ретроспективу Веккиали, страстно сравнивал его с Мурнау и Дрейером и даже в "Ста двадцати днях Содома" снял сцену-посвящение, дословно процитировав Веккиали. В восьмидесятые и девяностые годы молодые французские синефилы, увидев фильм, становились режиссёрами, передавали его название друг другу как тайный пароль. Чего уж говорить, и мою жизнь просмотр "Женщин" разделил на до и после. Мне посчастливилось по приглашению журнала "Сеанс" сделать специальный номер, посвященный Веккиали и тому тайному направлению во французском кинематографе, которое появилось вокруг него или же ему наследовало.

Для "Сеанса" мы составили подробную аннотированную фильмографию продюсерской компании Веккиали Diagonale, работавшей по схеме Роджера Кормана: деньги зарабатывали на кейтеринге мероприятий, включая свадьбы, а потом снимали сразу два фильма на бюджет одного, одной съёмочной группой, используя те же декорации и костюмы. Тогда даже список этих фильмов было не так просто найти. Сегодня многое стало доступно, синефилам еще предстоит открыть многие из невиданных картин Веккиали. Я сам большую часть его фильмов не видел. Именно на Diagonale снимал свои первые полные метры Жан-Клод Бьетт, ещё одно ключевое имя непарадного французского кинематографа.

Тем не менее, помимо "Женщин", Веккиали снял множество картин исторически важных, порой замечательных. В Diagonale, как в маленьком авторском театре, снимался преимущественно один круг актёров, редко появлявшихся в других фильмах, но для меня как преданного поклонника Веккиали ставшими словно второй семьей. Нужно упомянуть "Душителя" (1970), первый вышедший во французских кинотеатрах порнографический фильм "Не меняй руку" (1975), трепетную мелодраму "Телом на сердце" (1978), первую французскую картину о СПИДе "Еще раз" (1988), наконец, мой, возможно, любимый фильм – автобиографический "На последней ступени" (1983), на табуированную во Франции тему коллаборационизма (семья Веккиали с сочувствием относилась к Петену).

В 2003 году Веккиали уединился в престижной деревне Ле План-де-ла-Тур, где превратил свой дом в своего рода киностудию и снял семнадцать безбюджетных картин из цикла "Антидогма". В эти годы он посмотрел все существующие французские ленты 1930-х и составил подробнейшую энциклопедию, равной которой по всеохватности нет. Как, впрочем, и по эксцентричным суждениям, и избирательному зрению: многие признанные шедевры им сброшены с постамента, напротив, ненавидимые Трюффо и Годаром авторы объявлены гениями, ну а вопросы антисемитизма и поведения тех или иных режиссёров во время немецкой оккупации стыдливо обойдены молчанием. Наконец, в последние годы Веккиали написал несколько книг, – как романы, так и мемуары. Невероятная биография, фантастическая работоспособность, возможность заниматься любимым делом всю сознательную жизнь – это, конечно же, красивая и состоявшаяся судьба, а в его безграничной фильмографии, я уверен, нам ещё предстоит множество открытий.

Международное жюри FID Marseille во главе с Ангелой Шанелек наградило фильм Халеда Абдулвахеда "Фон". Отец режиссера в 1957 году приехал из Сирии учиться в ГДР, и поначалу кажется, что фильм посвящен его воспоминаниям о давно ушедшей эпохе и ее архивным следам. Но это рассказ не о прошлом, а о настоящем. Хотя почти ничего не говорится прямо, несложно понять, что режиссер – политический беженец, вернуться в Сирию он не может, получить шенгенскую визу для отца тоже, и остается постоянно прерывающаяся телефонная связь, словно с загробным миром, и три черно-белых фотографии – запечатленный на них молодой человек счастлив в Восточной Европе и не догадывается, какие несчастья обрушатся на него через 60 лет.

De facto Сельмы Доборац в Марселе остался без наград, хотя это фильм, идеально соответствующий духу фестиваля: новаторский взгляд на актуальную тему. Мы слышим два монолога о чудовищных военных преступлениях, совершенных в безымянной стране – тут сразу и гитлеровская Германия, и Руанда, и Босния (родина режиссерки), и путинская Россия. Персонажи говорят очень быстро, и от их рассказов в жилах стынет кровь, поскольку речь идет о пытках, зверских убийствах, коллективных изнасилованиях, геноциде и концлагерях. Мы избавлены от жестоких сцен; напротив, рассказчики сидят на идиллической веранде – вокруг летние деревья, доносится бой церковных колоколов. Первый – практик, он сам, будучи военнослужащим, совершал все эти злодеяния, второй – теоретик, он пытается найти им если не оправдание, то объяснение в человеческой природе. Но на веранду опускаются сумерки, и мы понимаем, что ни оправданий, ни объяснений нет.

Разговор о неописуемых зверствах, на которые способен человек, продолжает Ван Бин в фильме "Человек в черном". Китайский композитор Ван Силинь (р. 1937), ныне живущий в Германии, рассказывает свою историю. Во времена культурной революции он был объявлен врагом народа, его отправили в концлагерь, пытали и избивали. Воспоминания о страданиях тех лет живы, и Ван Силинь говорит, что его мучают кошмары, а одно время панику вызывал даже красный цвет. И все же это повесть о несломленном человеке, и монолог Ван Силиня порой заглушают волны его музыки – яростной и неистовой, полной ненависти к коммунистам. Ван Бин решил снять своего героя обнаженным – на сцене и в зрительном зале парижского театра Bouffes du Nord. Камера тщательно изучает тело 85-летнего человека, исследует его со всех сторон, словно скульптуру, изваянную гением, и это в самом деле произведение искусства – такое же совершенное, как и музыка Ван Силиня. "Человек в черном" продолжает цикл Ван Бина о жертвах маоизма, эти фильмы получили признание на Западе, но лишены проката в Китае.

Преступления, оставшиеся безнаказанными, – одна из тем пространного киноэссе Анник Лерой и Жюли Морель "Диагональная сила", в котором изощренно переплетены рассказы вагоновожатой из Боснии, трамвай которой оказался под обстрелом, геолога, чернокожего контратенора-гомосексуала, и наконец Ханны Арендт, отрывки из сочинений которой две актрисы декламируют, а третья переводит на язык танца, демонстрируя хореографические этюды. В фильме Дамьена Манивеля "Остров", получившем в Марселе две награды, современный танец тоже становится главным способом повествования. Юная героиня собирается уезжать в Канаду и устраивает для друзей и младшего брата вечеринку на бретонском пляже. Кровожадный зритель ожидает, что это предисловие к трагедии – один из друзей милой Розы наверняка утонет или будет убит ее ревнивым кавалером! – но вскоре выясняется, что никаких происшествий не будет, а режиссера интересует лишь изящество перемещения человеческих тел в пространстве. Отмеченный жюри французского конкурса фильм Матильды Жирар "Пусть что-то произойдет" столь же неортодоксально выстроен, в нем нет и намека на интригу или центральный конфликт. Одна героиня – живущая в Париже израильтянка – спит, чистит зубы, слушает сообщения на автоответчике, а в финале неожиданно вспоминает замысловатую хасидскую притчу. Вторая в это же (или другое) время описывает таксисту симптомы своей загадочной болезни, а тот в ответ беспричинно признается, что в школьные годы занимался проституцией на Северном вокзале. Две эти сюжетные линии перемежаются невыразительными парижскими пейзажами ковидных времен: люди в масках проходят мимо китайского супермаркета, булочной, автобусной остановки. Увлекательный, несмотря на радикальную бессюжетность, фильм можно истолковать как угодно, но Матильда Жирар утверждает, что он о сопротивлении.

34-й FID Marseille открылся в тревожное время, когда еще не утихли беспорядки, вспыхнувшие после убийства подростка парижским полицейским. Выходишь из кинотеатра на улицу Канебьер, видишь разбитые витрины, исписанные проклятиями фасады домов, суровых патрульных с автоматами – и начинаешь подозревать, что твой фильм еще не закончился.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться